Уроженец Венгрии, Джордж Сорос научился всем своим инстинктам выживания у отца во время немецкой оккупации во Второй мировой войне. Они были евреями, поэтому отец доставал фальшивые документы и находил места, где можно прятаться. Это был человек, достойный уважения; в Первой мировой войне он попал в плен к русским и впоследствии бежал из тюрьмы. Вывод Сороса: “Законопослушание стало опасным пристрастием; чтобы выжить, надо обходить закон”. И сам он признается, что не принимает правила, наложенные другими. Его обвиняли в выходе за пределы честной игры в торговле и акциями, и валютами.
Стесненный коммунистическим режимом, установившимся после Второй мировой войны, Сорос в 1947 году уехал в Великобританию, где учился в Лондонской школе экономики. Поработав некоторое время коммивояжером, он нашел работу в финансовом учреждении. Хотя Сорос получил некоторый арбитражный опыт, он в основном занимался скучной конторской работой, не блистал и, с благословения компании, ушел. Его целью стал Нью-Йорк, но он не мог получить рабочую визу, потому что был слишком молод, чтобы быть специалистом в любой области. Это было обязательным требованием для въезда в Соединенные Штаты. Поэтому он “обошел” закон и достал себе официальную справку, в которой утверждалось, что арбитражные эксперты должны быть молоды, потому что они умирают молодыми; и правительство впустило его.
В конечном счете Сорос основал свой собственный хеджевый фонд. Его инвестиционные методы варьировались от основательных исследований до чистого инстинкта. Сорос однажды сказал: “… Я страдал от боли в спине. Я использовал начало острой боли как сигнал, что в моем портфеле что-то было не так”. Это была та еще боль в спине – 10.000 долл., инвестированные Соросом в 1969 году, превратились в более чем 2,8 миллиона долл. в 1988 году. О Соросе говорят, что у него есть три инвестиционные техники: “1. Начинайте с малого. Если дела пойдут, наращивайте большую позицию… 2. Рынок глуп, поэтому не пытайтесь быть всеведущим… 3. Спекулянт должен определить первый уровень риска, на который он готов пойти”. Некоторое понимание насчет того, что может пойти не так, Сорос дает, диагностируя крах 1987 года, в эссе “После черного понедельника”. Один из его выводов: управление валютной политикой критически важная глобальная проблема в предотвращении крахов фондовой биржи и спадов.
После «черного понедельника»(1987)
Крах фондового рынка 1987 года стал для мировой экономики событием исторического значения. С ним сопоставимы крахи 1893, 1907 и 1929 гг. Однако падение 1929 года наиболее широко известно и во многих отношениях наиболее существенно. При сравнении, однако, надо проявлять осторожность, чтобы не перепутать сам крах с его последствиями.
Во время краха в октябре 1929 года цены на Нью-Йоркской фондовой бирже упали примерно на 36 процентов по индексу Доу-Джонса для акций промышленных компаний; это число почти идентично падению, произошедшему в октябре 1987 года. После падения 1929 года акции восстановили почти 50 процентов своих убытков, затем понизились еще на 80 процентов в длительном медвежьем рынке с 1930 по 1932 гг. Именно этот Медвежий рынок, связанный с Великой Депрессией, довлеет над воображением общественности. И именно потому, что его так хорошо помнят, история его вряд ли повторится. Немедленная реакция американского правительства на крах 1987 года уже подтверждает эту мысль. После 1929 года руководящие денежно-кредитные учреждения сделали важную ошибку, обеспечив слишком малую ликвидность и оказавшись не в состоянии таким образом противостоять падению денежной массы.
Теперь опасность в том, что давление с целью ухода от спада, особенно сильное в год президентских выборов, может заставить власти обеспечить слишком большую ликвидность и, таким образом, еще более подорвать ценность доллара.
Технически крах 1987 года невероятно похож на крах 1929 года. Основное различие в том, что в 1929 году первая кульминация продаж сопровождалась через несколько дней второй, которая опустила рынок до более низкого минимума. В 1987 году второго кульминационного момента удалось избежать; и даже если рынку суждено достигнуть новых минимумов в будущем, модель будет иной.
Крах 1987 года наступил так же неожиданно, как крах 1929 года. Всемирный бум на рынках акций считался таким же необоснованным и нежизнеспособным, но немногие люди смогли правильно предсказать внезапный поворот событий. Я попал так же ужасно, как любой другой. Я был убежден, что крах начнется в Японии. Это оказалось дорогой ошибкой.
Наиболее неотразимое сходство между крахом 1929 года и крахом 1987 года – недостаточно оцененное высшими чиновниками и публикой – оба инцидента показали продолжающееся историческое перемещение финансовой и экономической власти в мировой экономике. В 1929 году Соединенные Штаты находились в процессе замещения Великобритании как ведущей экономической державы мира. В 1987 году власть перетекала из Соединенных Штатов к азиатской экономической супердержаве Японии. Крах 1987 года запомнится как сигнальное событие этого процесса, а также как предвестник изменения международного финансового порядка. Он явил драматичное свидетельство растущего несоответствия глобальной финансовой системы, основанной на непостоянной и обесценивающейся резервной валюте – долларе США.
В ретроспективе легко восстановить последовательность событий, приведших к краху. Бум на фондовых рынках подпитывался растущей массой долларов; затем сокращение ликвидности создало предварительные условия для краха. В этом отношении 1987 год также напоминает год 1929: вспомним, что краху 1929 года предшествовало повышение процентных ставок при краткосрочном заимствовании для сделок с акциями.
Как именно возникло сокращение ликвидности в 1987 году – это более трудный вопрос. Определенного ответа придется подождать, пока не будет проведено достаточно много исследований. Но ясно, что критическую роль сыграли международные усилия по поддержке курса доллара – а именно через Луврское соглашение, подписанное в феврале 1987 года министрами финансов ведущих индустриальных стран, называемых Группой семи – Англии, Канады, Франции, Италии, Японии, Соединенных Штатов и Западной Германии. Через несколько месяцев после Луврского соглашения доллар оказался защищен стерилизованной интервенцией на финансовых рынках, при котором внутренние процентные ставки оставались нетронутыми. Когда центральные банки Группы семи нашли, что они должны покупать больше долларов, чем могли проглотить, они изменили свою тактику. После того, как тогдашний премьер-министр Японии Ясухиро Накасонэ посетил Вашингтон в апреле 1987 года, было разрешено расширение разницы в процентных ставках между Соединенными Штатами и другими странами до таких размеров, при которых частный сектор за границей захочет держать доллары. Банки по сути дела приватизировали интервенцию.
Пока остается неясным, что именно – стерилизованная или нестерилизованная интервенция – фактически вызвала снижение ликвидности. Стерилизованная интервенция переместила большие суммы долларов в хранилища центральных банков за границей, и Совет управляющих Федеральной резервной системы, возможно, неосмотрительно не сумел выбросить эквивалентные суммы на американский внутренний денежный рынок. А может быть, руководящие денежно-кредитные учреждения Японии и Западной Германии побоялись инфляционных последствий нестерилизованной интервенции, и их попытка ограничить свои национальные денежные массы привела к всемирному повышению процентных ставок.
Мне больше по душе последнее объяснение, хотя я не могу исключать возможность и того, что первое также внесло вклад в ограничение банковского кредита. Западные немцы – сторонники сильной антиинфляционной политики. Японцы прагматичнее; они, фактически, позволили своим процентным ставкам падать и после возвращения Накасонэ в Токио. Но, когда японцы увидели, что политика “легких” денег только укрепляла нездоровую спекуляцию финансовыми активами, включая землю, они передумали. Правительство попыталось замедлить рост японской внутренней денежной массы и банковского кредита, но спекуляция уже вышла из-под контроля. Даже после того, как Банк Японии начал сжимать свою денежно-кредитную хватку, цены на рынке облигаций продолжили стремиться вверх. Как следствие, доходность служащего ориентиром выпуска облигаций Coupon #89 упала до исторического минимума: 2,6 процента в мае накануне того, как рынок облигаций рухнул.
Обвал японского рынка облигаций в сентябре 1987 года стал первым из цепочки событий, которые войдут в летопись истории как крах 1987 года. Инвесторы массивно спекулировали на сентябрьских бондовых фьючерсах, но не могли ликвидировать свои позиции. Хеджирование против этих убытков привело к резкому падению цен на декабрьские фьючерсы. Доходность выпуска Coupon #89 поднялась выше 6 процентов перед тем, как рынок облигаций достиг нижнего предела. Сначала казалось, что крах перейдет на фондовый рынок, который был даже больше переоценен, чем рынок облигаций. Но в реальности спекулятивные деньги переместились из облигаций в акции в тщетной попытке возместить убытки. В результате в октябре японский фондовый рынок достиг незначительных новых максимумов.
Последствия для остальной части мира были печальнее. Рынок государственных облигаций в Соединенных Штатах приобрел зависимость от японской покупки. Когда японцы начали продавать американские правительственные облигации, даже в относительно небольших количествах, рынок облигаций перешел в период падения, превышавшего любые изменения, оправданные фундаментальными параметрами экономики. Несомненно, американская экономика была сильнее, чем ожидалось, но эта сила направлялась в промышленное производство, а не на удовлетворение потребительского спроса. Цены на товары повышались, поощряя увеличение складских запасов и поднимая инфляционные ожидания. Опасение инфляции было скорее объяснением снижения облигаций, чем его коренной причиной. Однако оно послужило усилению падения рынка облигаций.
Слабость облигаций расширила неравенство между ценами облигаций и акций, которое развивалось, начиная с конца 1986 года. Такое неравенство может сохраняться бесконечно долго, как это было в 60-е годы, но по мере расширения оно создает предварительные условия для возможного разворота. Фактическое время разворота зависит от стечения других обстоятельств. На сей раз главную роль сыграли политические соображения: Рейган потерял свой политический блеск, и приближались выборы 1988 года. Когда возобновилось нисходящее давление на доллар, внутренняя нестабильность фондового рынка превратила снижение в паническое бегство.
Первая трещина появилась, когда весьма популярный гуру Уолл-стрита технический аналитик рынка Роберт Пречтер перед открытием рынка 6 октября опубликовал медвежий сигнал. Рынок ответил звучным падением на 90 пунктов. Это говорило о базовой слабости рынка, но подобные инциденты происходили и в 1986 году, причем без катастрофических результатов. На сей раз ситуация ухудшилась тем, что доллар также начал слабеть. Во вторник 13 октября председатель Совета управляющих Федеральной резервной системы Алан Гринспан объявил, что торговый баланс демонстрирует “экстраординарное” структурное улучшение. Поэтому данные, опубликованные в среду 14 октября, показавшие улучшение торгового дефицита лишь на половину от того, что ожидалось, показались особенно неутешительными. Доллар испытал серьезное давление в сторону продажи.
Следование курсом нестерилизованной интервенции требовало увеличения процентных ставок, которые должны были стать больше из-за более ранних увеличений в Японии и Западной Германии. Американские власти не желали предпринимать такого ужесточения; и в четверг 15 октября, когда фондовый рынок продолжил снижаться, министр финансов Джеймс Бей-кер, как сообщали, оказал давление на Бонн с целью понижения западногерманских процентных ставок, угрожая еще большим падением доллара. Снижение фондового рынка продолжило ускоряться в атмосфере сообщений, что комитет палаты представителей по изысканию средств исполнения бюджета планировал ограничить снижаемость налогов по рискованным “бросовым” облигациям, выпущенным при покупке компаний с финансированием за счет кредитов. Хотя на следующий день это положение было отвергнуто, 16 октября акции, цены которых росли в ожидании слияний компаний или приобретения с финансированием за счет кредитов, упали настолько, что вынудили профессиональных арбитражных трейдеров ликвидировать маржевые счета.
Затем в воскресном, от 18 октября, номере “Нью-Йорк тайме” появилась сенсационная передовая статья. Должностные лица Министерства финансов якобы открыто защищали более низкий курс доллара и заранее обвиняли западных немцев в крахе фондового рынка, который эти высказывания помогли ускорить. В “Черный понедельник” 19 октября некоторое давление в сторону продажи было и так неизбежно из-за накопившейся на фондовом рынке нестабильности; но эта статья в “Тайме” оказала драматический эффект, усилив уже имевшуюся нестабильность. Результатом стало самое большое однодневное снижение в истории: индекс Доу-Джонса для акций промышленных компаний упал на 508 пунктов, или 22,6 процента своей стоимости.
Аналитики, как правило, расценивают фондовый рынок как пассивное отражение ожиданий инвесторов. Но фактически он активная сила, их формирующая. Предполагается, что ожидания инвесторов рациональнее, но невозможно быть рациональным перед лицом истинной неопределенности. Чем больше неопределенность, тем большее число инвесторов, вероятно, будет видеть некие сигналы на фондовом рынке. В свою очередь, чем больше их инвестиционных решений принимается в попытке угнаться за рыночными трендами, тем нестабильнее становится сам рынок. Опора на рыночные тренды вылилась в свое логическое завершение в программах страхования портфелей. Портфельное страхование и другие схемы по укреплению тренда, например, опционы акций и индексов, в теории позволяют индивидуальным участникам ограничивать свой риск ценой усиления неустойчивости системы. Практически, когда такие схемы используются слишком многими людьми, система ломается. 19 октября произошла именно такая поломка. Рынок стал дезорганизованным, и воцарилась паника……
Досье, которое следует ниже, основывается на отчете бюро EIR (Executive Intelligence Review) в Висбадене в Германии, опубликованного 1 октября 1996г, которое называется “Резюме мега-спекулянта Джорджа Сороса”.
Журнал “Time” характеризовал финансиста Джорджа Сороса как “современного Робин Гуда”, который грабит богатых, чтобы отдавать бедным странам восточной Европы и России. В нем утверждалось, что Сорос делает огромную финансовую прибыль, спекулируя против западных центральных банков, и использует эту прибыль для помощи посткоммунистическим экономикам Восточной Европы и бывшего Советского Союза, чтобы помочь им создать, что он называет “Открытое Общество”.
Человек, который сломал Банк Англии?
Анализ скрытной финансовой сети Сороса является жизненно важным, чтобы понять истинное измерение “проблемы Сороса” в Восточной Европе и других странах.
После кризиса европейского Механизма обменного курса в сентябре 1992г., когда Банк Англии был вынужден оставить усилия стабилизировать курс фунта стерлингов, из тени появилась малоизвестная финансовая фигура, заявив, что он лично сделал 1 млрд. $ на спекуляции против Британского фунта. Спекулянтом был венгр по происхождению Джордж Сорос, который переждал войну в Венгрии под фальшивыми документами. Сорос оставил Венгрию после войны, и получил американское гражданство после нескольких лет, проведенных в Лондоне. Сегодня Сорос базируется в Нью-Йорке, но это мало говорит о том, кто он и что он.
После его впечатляющих заявлений на владение “Midas touch”, Сорос позволил публично использовать свое имя в явной попытке влиять на мировые финансовые рынки.
Сорос громогласно объявил в марте 1993г., что цена на золото должна резко подняться: он сказал, что только что получил “внутреннюю информацию” о том, что Китай собирается покупать огромное количество золота для своей быстроразвивающейся экономики. Сорос был способен вызвать спрос на покупку золота, что позволило ценам подняться более чем на 20% за четыре месяца, до самого высокого уровня с 1991г. И что типично для Сороса, когда простачки кинулись покупать, толкая цены выше, Сорос и его друг сэр Джеймс Голдсмит начали тайно продавать свое золото с большой прибылью.
Затем, в начале июня 1993г. Сорос объявил о своем намерении вызвать распродажу Германских правительственных облигаций в пользу французских. В открытом письме к редактору Лондонской “Times” Анатолю Калетскому, Сорос заявил “Вниз с D-маркой!” В разное время Сорос нападал на валюту Таиланда, Малайзии, Индонезии и Мексики, входя в недавно открытые финансовые рынки, имеющие мало опыта с иностранными инвесторами, что позволяет в одиночку, имея большие денежные ресурсы, манипулировать с валютой. Сорос начинает покупать рыночные активы на местном рынке, ведя других за собой, которые наивно предполагают, что он знает что-то, чего не знают они. Как в случае с золотом, когда мелкие инвесторы начинают следовать за Соросом, толкая цены вверх, Сорос начинает продавать, делая свои 40% или 100% прибыли. Затем он переходит к другому рынку, а часто, и к новой стране, в поисках другой цели для своих спекуляций. Эта техника получила название “ударить и бежать”.
Сорос является видимой стороной обширной секретной сети частных финансовых интересов, управляемой ведущими аристократическими и королевскими фамилиями Европы, сосредоточенной в Британском Доме Виндзоров. Эта сеть, называемая ее членами “Клуб Островов”, была создана после крушения Британской империи после Второй Мировой Войны.
Вместо использования полномочий государства для достижения своих геополитических целей, была развита эта сеть держащаяся на частных финансовых интересах, привязанных к старой аристократической олигархии Западной Европы. Центром этого “Клуба Островов” является финансовый центр – Лондон. Сорос является одним из тех, кого в средневековье называли – Hofjuden, “Суд Евреев”, который был, развернут аристократическим фамилиями. Наиболее важными из таких “Евреев, кто не является евреем” являются Ротшильды, благодаря кому началась карьера Сороса.
Сорос является американцем только по паспорту. Он – глобальный финансовый оператор, который, случается, попадает в Нью-Йорке, просто потому что там есть деньги. Сорос спекулирует на мировых финансовых рынках через свою оффшорную компанию “Quantum Fund NV”, частный инвестиционный фонд. Его хеджевый фонд, по сообщениям, управляет приблизительно 11-14 млрд.$ средств инвесторов, наиболее видным из которых, согласно Соросу, является британская Королеве Элизабет.
Секрет фонда “Quantum Fund NV”.
“Quantum Fund” зарегистрирован в оффшоре на Нидерландских Антильских островах в Карибском море. Это помогает избежать налогов, а также скрывать истинную природу его инвесторов и то, что он делает с их деньгами.
Сорос позаботился, чтобы ни один из 99 частых инвесторов, кто участвует в его различных фондах, не был американцем. Согласно закону США о ценных бумагах, хеджевый фонд должен включать не более 99 богатых инвесторов, так называемых “искушенных инвесторов”. Создавая свою инвестиционную компанию как оффшорный хеджевый фонд, Сорос избегает общественного исследования.
Сам Сорос даже не состоит в правлении “Quantum Fund”. Юридически он является инвестиционным советником “Quantum Fund” от другой компании “Soros Fund Management” в Нью-Йорке. В совете директоров “Quantum Fund NV” также нет ни одного американского гражданина. Его директорами являются швейцарские, итальянские и британские финансисты.
Понятно, что Сорос и Ротшильд предпочитают не афишировать свою связь, равно как и не афишируются его связи в Лондоне, британском Министерстве иностранных дел, Израиле и американских влиятельных кругах. Поэтому, был создан миф, что Сорос является одиноким финансовым “гением”, который благодаря своему таланту обнаружения грядущих изменений на рынках, стал одним из наиболее успешных спекулянтов. Согласно тем, кто делал с ним бизнес, Сорос никогда не предпринимает важных инвестиционных шагов без весомой информации посвященного лица.
В совет директоров его “Quantum Fund NV” входит Ричард Кэц, являющийся человеком Ротшилда, который также входит в правление “London N.M. Rothschild” и является главой “Rothschild Italia S.p.A.” в Милане. Другим связующим звеном с семейством Ротшилдов является другой член правления “Quantum Fund” Нилс О’Таубе, партнер Лондонской инвестиционной группы “St. James Place Capital”, главный партнер которой является Лорд Ротшильд.
Частым деловым партнером Сороса в различных спекулятивных делах, включая манипуляции с золотом в 1993г., хоть и не связанным с “Quantum Fund” напрямую, является англо-французский спекулянт сэр Джеймс Голдсмит, кузен семейства Ротшилдов.
С самых первых дней, когда Сорос создавал свой собственный инвестиционный фонд в 1969г., он был обязан своим успехом его отношению к банковской сети семейства Ротшилдов. Сорос работал в Нью-Йорке в 1960-ых годах в маленьком частном банке тесно связанном с Ротшильдами, а именно “Arnhold и S. Bleichroeder. Inc.”, банковская фамилия, представлявшая интересы Ротшилда в Германии во времена Бисмарка. По сей день “A. и S. Bleichroeder. Inc.” остается основным держателем, наряду с “Citibank”, фондов “Quantum Fund” Сороса. Джордж К. Карлвайс, связанный со скандально известным “Rothschild Bank AG” в Цюрихе дал Соросу часть начального капитала и привел первых инвесторов в его “Quantum Fund”.
Покровительство Ротшильдов.
Отношение Сороса к финансовому кругу Ротшильдов не является случайным. Придется сделать небольшой экскурс в историю, чтобы объяснить экстраординарный успех простого частного спекулянта, и странную способность Сороса “правильно играть” так много раз на таких высоко-рискованных рынках. Сорос имеет доступ к “внутренней информации” в некоторых из самых высоких правительственных и частных кабинетов в мире.
Начиная со Второй Мировой Войны, семейство Ротшильдов старалось сформировать общественный миф о собственной незначительности. Семейство тратило существенные суммы, создавая имидж семейства богатых, но тихих “джентльменов”, некоторые из которых предпочитают делать прекрасные французские вина, некоторые из которых посвятили себя благотворительности. Они были вовлечены в создание Израиля и другие громкие проекты, но помимо таких публичных акций, были и не столь благовидные дела, которые семейство предпочитает держать подальше от своей штаб-квартиры в Лондоне, а проводить через свои менее известные филиалы, типа “Zurich Rothschild Bank AG” и “Rothschild Italia of Milan” – банк партнера Сороса Ричарда Кэца.
Согласно сообщениям бывших офицеров ЦРУ, знакомых с делом Сороса, его “Quantum Fund” накапливал свой капитал (более 10 млрд.$), с помощью мощной группы “тихих” инвесторов, которые позволили Соросу наращивать капитал, чтобы нарушить финансовую стабильность в Европе в сентябре 1992г.
Сорос является одним из нескольких важных инструментов для экономической и финансовой борьбы “Клуба Островов”. Поскольку его связь с их интересами не была предварительно высвечена, он обслуживает чрезвычайно полезные функции для олигархии, как в 1992 и 1993 годах, когда он начал свои нападки на европейский Механизм обменных курсов.
Хотя спекуляции Сороса играли существенную роль в окончательном выходе британского фунта из Механизма обменных курсов, было бы неправильным рассматривать его действия как “анти-британские”. Сорос начал свое образование в Лондоне, где он учился при Карле Поппере и Фридрихе фон Хайеке в Лондонской Школе Экономики.
Деловые связи Сороса с сэром Джеймсом Голдсмитом и Лордом Ротшилдом приближали его к кругу крыла Тэтчер британского истеблишмента. Помогая выходу Великобритании из европейского Механизма обменных курсов в сентябре 1992г. и попутно заработав на этом более 1 млрд.$, Сорос помог долгосрочной цели крыла Тэтчер в ослаблении экономической стабильности континентальной Европы. Начиная с 1904г., это являлось британской геополитической стратегией – противодействовать, во что бы то ни стало, любым экономическим связям между экономиками континентальной Европы, особенно это касается связи Германии с Россией и странами Восточной Европы.
Сорос и Россия
В конце 80-х годов в странах Восточной Европы был создан целый ряд фондов Сороса, способствовавших продвижению там демократии и свободного рынка. В СССР в 1988 году для поддержки гуманитарных проектов создан фонд «Культурная инициатива». В 1992 году для поддержки фундаментальных естественных наук в бывших республиках СССР создан Международный научный фонд. В 1995 году в России начало свою работу представительство Института «Открытое общество».
Еще в горбачевскую эпоху американец издал в России книгу “Советская система: путь к открытому обществу”. В ней он довольно откровенно проповедовал преимущества индивидуализма и рыночной экономики.
В постсоветской России Сорос перешел к более активным действиям. Около $100 млн он потратил на гранты для талантливых представителей фундаментальных наук. Для многих ученых в отсутствие бюджетных средств деньги Сороса стали единственным серьезным источником существования. Правда, другие обвиняли филантропа в “воровстве” российских мозгов и даже в шпионаже. Действительно, ученые, трудившиеся на средства Сороса, должны были отчитываться перед фондом о проделанной работе.
Другими громкими акциями миллиардера в России были поддержка отечественных библиотек и внедрение Интернета в научно-исследовательские институты. Бизнес же на территории нашей страны Сороса не интересовал. В одном из интервью, опубликованном в 1996 году, он отвечал отрицательно на вопрос о возможности инвестиций в российский бизнес. Говорил, что такие вложения вызвали бы “этические противоречия” между его деловыми интересами и благотворительностью.
А еще через несколько месяцев Сорос забыл про эти обещания и вдруг принял участие в бизнес-приобретении. Да еще в каком!
Именно участие миллиардера помогло Владимиру Потанину стать владельцем 25% акций “Связьинвеста” на пресловутом аукционе в июле 1997 года. С этой сделки, напомним, началась “война олигархов и вице-премьеров”: Березовский и Гусинский – с одной стороны, а Потанин, Чубайс и Немцов – с другой.
В этом поступке Сороса до сих пор многое непонятно. Вложил ли он в сделку реальные деньги? И как получилось, что он оказался “по одну сторону баррикад” с Анатолием Чубайсом, которого недолюбливал. В своей новой книге “Открытое общество: новый взгляд на кризис глобального капитализма” Сорос назвал Чубайса человеком, который “продал душу дьяволу”.
Врагами же американца после истории со “Связьинвестом” стали Владимир Гусинский, о котором Сорос в книге Soros on Soros отзывался очень тепло, и Борис Березовский, с которым миллиардер тесно общался еще в 1996 году. Сорос даже утверждает, что именно он надоумил Березовского устроить на тогдашних президентских выборах “антизюгановский фронт” олигархов.
О своих встречах с Березовским Сорос подробно рассказал в той же книге “Открытое общество…”: “Я старался обратить его из грабительского капитализма в нормальный. Он, в свою очередь, пытался использовать меня в борьбе за пост председателя “Газпрома”… В июне 1997 года он пригласил меня в Сочи, чтобы встретиться с Виктором Черномырдиным… После встречи Березовский отвез меня на своем частном самолете в Москву. По дороге он говорил, что и Чубайс, и Немцов поддерживают его кандидатуру. Я не поверил и спросил самого Немцова. Тот об этом в первый раз слышал. “Только через мой труп”, – отреагировал он.
Потом я обедал с Березовским в его “клубе”, отделанном (не знаю, намеренно или нет) под гангстерский притон, как его принято изображать в голливудских фильмах. Я был единственным приглашенным. Я не стал передавать ему слова Немцова, но сказал, что Немцов утверждал, будто ничего не знает о претензиях Березовского на кресло председателя “Газпрома”. Березовский очень разозлился. Он не сказал этого прямо, но дал понять, что я его предал. Это был поворотный пункт в наших отношениях”…
В 2000 году Сорос назвал вложения в Россию одной из самых больших своих ошибок. Это при потерянных миллиардах на Интернете и евро.
Согласно публикуемым данным, Дж. Сорос тратит ежегодно на свои некоммерческие проекты в среднем около 300 млн. долларов, что, безусловно, является огромной суммой. Также не подлежит сомнению, что эти средства приносят заметный общественно полезный эффект: например, немало российских ученых получили соросовские гранты и смогли продолжить научную работу.
О том, что за Соросом стоит могущественная организация наглядно свидетельствует то, что часто он является выразителем интересов целого ряда крупных финансовых структур в их отношениях с национальными правительствами разных стран.
Например, во время финансового краха в Бразилии в конце 1998 – начале 1999 гг. именно Сорос возглавил усилия по спасению средств действовавших на местном рынке крупных западных портфельных инвесторов. Принадлежавшие Соросу инвестиционные фонды были одними из крупнейших кредиторов Бразилии, однако Дж. Сорос выступал от имени всех крупных западных корпораций, действовавших на бразильском рынке и на равных вел переговоры с правительствами разных стран.
План Сороса начал осуществляться в начале февраля 1999, после того, как из-за обвала реала не удался план МВФ по спасению бразильской экономики, в рамках которого предполагалось предоставить Бразилии кредиты общим объемом в 42,5 млрд. долларов.
Прежде всего, руководителем бразильского Центробанка был назначен Арминио Фрага, (Arminio Fraga), до этого отвечавший в упоминавшейся выше компании “Soros Fund Management” за подразделение группы фондов Quantum под названием “Quantum emerging markets growth fund”. Одной из первых мер нового главы Центробанка стало снятие ограничений для бразильских банков на привлечение займов зарубежных кредитных организаций. Если до этого бразильские банки могли привлечь иностранных кредитов на общую сумму 3,5 млрд. долларов, то после снятия ограничений она увеличилась до 55 млрд. долларов.
Одновременно Дж. Сорос созвал в Давосе пресс-конференцию, на которой призвал МВФ и семерку индустриально развитых стран не только продолжить, но и ускорить выдачу обещанных ранее кредитов Бразилии, а также посоветовал частным банкам присоединиться к этим усилиям. Свою точку зрения он аргументировал тем, что настал наиболее благоприятный момент для западных банков установить свой контроль над промышленностью и банками Бразилии. План в целом удался: позиции западных инвесторов были сохранены и укреплены, а падение реала прекращено.
Приведенный пример влияния на правительство крупной страны является далеко не единственным. Так, в июне 1992 года Соросом была организована встреча «либеральных» министров правительства Италии с группой крупных британских банкиров. В ходе встречи в тайне от общественности был разработан план приватизации значительной части итальянских государственных предприятий в интересах узкой группы финансистов. План впоследствии был осуществлен.
В настоящее время он является председателем Института открытого общества и основателем сети благотворительных организаций, действующих на территории более 50 стран. Обосновавшись в основном в Центральной и Восточной Европе и на территории бывшего Советского Союза, а также в Африке, Латинской Америке, Азии и США, эти фонды направляют свою деятельность на строительство и оказание поддержки инфраструктурам и институтам открытого общества. Они тесно сотрудничают с Институтом открытого общества по реализации ряда программ, направленных на развитие гражданского общества, образования, средств информации, здравоохранения и прав человека, а также на реформы социального, юридического и экономического характера. За последние годы Институт открытого общества и сеть фондов Сороса выделили более 400 миллионов долларов США на поддержку проектов в этих и других сферах. В 1992 году Сорос основал Центрально-европейский университет в г. Будапеште. В настоящее время он активно поддерживает Американский университет в Центральной Азии и иногда лично его посещает.
И напоследок…
“Абсолютно не важно, прав ты или не прав. Важно лишь то, сколько денег ты зарабатываешь, когда прав, и сколько денег ты теряешь, когда ошибаешься.” Выдающийся американский финансист, занимающийся инвестиционным бизнесом. Основатель хеджевых фондов “Квантум”, “Квантум имерджинг гроус”, “Квота” и др., а также большого количества благотворительных фондов в 26 странах мира. Автор книги “Алхимия финансов”, “Советская система: к открытому обществу”, “Голосуя за демократию”. Владелец недвижимости в США, Великобритании и других странах. Обладатель миллиардного состояния. В финансовой карьере Сороса есть и взлеты, и падения. Так, играя в сентябре 1992 года на курсе фунт/доллар, всего за сутки Сорос заработал $2 млрд. В течение 1993 года спекулятивный доход Сороса составил $1.1 млрд. С другой стороны, в августе 1998 года Сорос потерял в России $2 млрд., а на падении NASDAQ весной 2000 года – почти $3 млрд. В основном Сорос специализируется в валютных спекуляциях. Всю необходимую информацию он получает из обычных газет, никогда не пользуясь аналитическими материалами Wall Street. Сорос не верит в технический анализ, и в основе его инвестиционных решений лежит уверенность в хаотичности финансовых рынков. Цены на акции, облигации и валюты зависят только от людей, которые их покупают и продают. В свою очередь, трейдеры зачастую действуют под влиянием эмоций, а не в соответствии с заранее принятой стратегией торговли. Состояния делаются на фондовом рынке. $1, инвестированный в Quantum Fund в 1969, стоит сейчас $4000
